Сперва обширная цитата:

В последнее время в ИИ-сообществе только и разговоров, что о судьбе нейросетей. В недавно опубликованной научной статье группа британских и канадских исследователей пришла к резонансному выводу: если обучить нейросеть на материалах, сгенерированных другой ИИ-моделью, то это приведет к техническому коллапсу, который заключается в неизбежном падении качества работы нейросети.

Ключевое опасение игроков рынка заключается в том, что генеративные модели могут как бы заглушить своим контентом «оригинальный» контент, сгенерированный людьми. В результате интернет может заполниться искусственно сгенерированными текстами или изображениями, а в будущем даже видеороликами, которые не только не несут в себе ценности, но и каким-то образом искажают реальность, содержат фактические ошибки. В них может не поверить человек, но нейросеть примет за чистую монету.

Забавно, но с нейросетями похоже происходит то же самое что с человечеством в целом: чем больше доступа к всеобщей информации у дебилов, тем дебильнее всё общество. И как следствие формула: “умным следует запретить думать, потому что это ущемляет права тупых“.

Ну и сразу же вывод для нейросетевого “золотого миллиарда” – надо фильтровать поток информации от дебилов достуный нейросетям. И тут уже включается второй закон термодинамики: “В изолированной системе энтропия либо остаётся неизменной, либо возрастает”.

Больше тут комментировать нечего.

жил да был геронтофил,
он по улицам ходил,
шутки глупые шутил
потому что был дебил…

Тут г. Назаров стишок выдал про цензуру в России. Тиражировать эту хуйню не буду, а вот ответик ему подарю.

Назаров крут, таланлив, не бездарен,
Успел мелькнуть в театре и в кино,
Но он, как баба (миль пардон) базарен,
И пахнет (извините) – как говно.

Зеленский, которого легко было узнать по его небольшому росту и фирменной черной толстовке с надписью «Я украинец», прошел через зал в сопровождении группы советников.

Ахуеть! А почему у этого “украинца” родители сидят на вилле в Израиле?

М. А. Булгаков “Белая гвардия” – первый роман Михаила Булгакова, описывающий события Гражданской войны на Украине в конце 1918 года.
Роман написан в 1923 году, опубликован в 1925 году… Ровно 100 лет назад…

По какой-то странной насмешке судьбы и истории избрание его, состоявшееся в апреле знаменитого года, произошло в цирке. Будущим историкам это, вероятно, даст обильный материал для юмора. Гражданам же, в особенности оседлым в Городе и уже испытавшим первые взрывы междоусобной брани, было не только не до юмора, но и вообще не до каких-либо размышлений. Избрание состоялось с ошеломляющей быстротой – и слава богу.

Гетман воцарился – и прекрасно. Лишь бы только на рынках было мясо и хлеб, а на улицах не было стрельбы, чтобы, ради самого господа, не было большевиков, и чтобы простой народ не грабил. Ну что ж, все это более или менее осуществилось при гетмане, пожалуй, даже в значительной степени. По крайней мере, прибегающие москвичи и петербуржцы и большинство горожан, хоть и смеялись над странной гетманской страной, которую они, подобно капитану Тальбергу, называли опереткой, невсамделишным царством, гетмана славословили искренне… и… “Дай бог, чтобы это продолжалось вечно”.

Но вот могло ли это продолжаться вечно, никто бы не мог сказать, и даже сам гетман. Да-с.

– Кого желаете защищать, я спрашиваю? – грозно повторил полковник.
Мышлаевский с искрами огромного и теплого интереса выдвинулся из группы, козырнул и молвил:
– Гетмана обязаны защищать, господин полковник.
– Гетмана? – переспросил полковник. – Отлично-с. Дивизион, смирно! – вдруг рявкнул он так, что дивизион инстинктивно дрогнул. – Слушать!! Гетман сегодня около четырех часов утра, позорно бросив нас всех на
произвол судьбы, бежал! Бежал, как последняя каналья и трус! Сегодня же, через час после гетмана, бежал туда же, куда и гетман, то есть в германский поезд, командующий нашей армией генерал от кавалерии Белоруков. Не позже чем через несколько часов мы будем свидетелями катастрофы, когда обманутые и втянутые в авантюру люди вроде вас будут перебиты, как собаки.

М. А. Булгаков “Дни Турбиных” – пьеса написана на основе романа “Белая гвардия” в 1925 году

Елена. На сколько же времени мы расстаемся?
Тальберг. Я думаю, месяца на два. Я только пережду в Берлине всю эту кутерьму, а когда гетман вернется…
Елена. А если он совсем не вернется?
Тальберг. Этого не может быть. Даже если немцы оставят Украину, Антанта займет ее и восстановит гетмана. Европе нужна гетманская Украина как кордон от московских большевиков. Ты видишь, я все рассчитал.

21.01.2000                                      Бифуркация.

Однажды, в трамвае, я прокомпостировал талончик и, небрежно выхватывая его из зубьев компостера, упустил. Талончик начал, довольно бестолково кувыркаясь, падать вниз. Я мгновенно собрался и почти схватил его на уровне своего колена, как, благодаря непостижимым бифуркациям унламенантных воздушных потоков, плюс поворот трамвая, плюс теснота в вагоне, талончик мой занырнул в голенище сапога крупной тётки, стоящей ко мне почти спиной. Не останавливая азартной траектории я влетел в голенище двумя пальцами и намертво зафиксировал кровный талончик (как мне тогда показалось). Таща талончик, я начинаю соображать, что, что-то неладно, а тётка не то чтобы завизжала, испустила сложномодулированный звук, очень крупной амплитуды, большой высоты и ураганной фронтальности. Окончания этого шедевра я не дождался, потому что параллельно был бит, толкаем, царапан, мят, несён и осыпаем какой-то дрянью из сумки с частотой ударов около 4 герц. Тётка, явно не леди, вынесла меня в открывшиеся в этот момент двери, вовсе не там, куда я ехал, ухитрившись остаться в вагоне. Я довольно ловко приземлился на спину. До сих пор помню её глаза за стеклом уходящего трамвая.

10.01.2000                                                      Пчелка

Как-то раз мужчина вошел в трамвай и, пробив талончик, уселся на переднем сиденье. Окно над ним было открыто, припекало. Пока трамвай двигался к следующей остановке, в окно влетела огромная оса и стала тупо и страшненько биться о стекло прямо у мужика под носом. На лице у мужика отражались все его несложные мысли:
– Боюсь, смахну, нет, а вдруг прицепится, да как у…, прибью…

Мужик заострился на лицо, прищурился, похитрел, в глазах у него разгорался агрессивный кураж, по мере оформления, решения. Потом, зажав в руке пробитый талончик, быстро и потрясающе точно ухватил этого огромного Оса, накрыв его талончиком. Хрустнул хитин. Мужик молниеносно и ловко выкинул в окно талончик вместе с хрустнувшим осом. За прощедшие секунды пассажиры передних сидений настолько увлеклись происходящим, что буквально с открытыми ртами наблюдали всю эту корриду. Мужик перевёл дух, победно осмотрелся, встречаемый смущённо ободрительными улыбками. В этот момент раздался гнусавый голос контролёра:
-Граждане приготовьте ваши билетики…

Мужика передёрнуло, потом он нервно хихикнул, затем его вообще скрутило от смеха и затрясло. Морда покраснела, он ничего не мог выговорить,хотя и пытался что-то вроде:
– ИИИИх-Хииии-хи-ссс- Я п-пчёлку… хихихисисихи с с Я пф-хрхр-пчёлку…

25.01.2000                                                            Культура.

Как-то, в воскресный денёк, около 7-ми часов пополудни, плыли мы в прогулочном темпе на водном велосипеде, направляясь в залив Салакка – Лахти. Между островом Твердыш – частью славного Выборга и Замком с башней Олафа, я случайно поднял глаза от воды и скользнул взглядом по башне. Правым пилотом выступала жена, а рядом крутил педали мой средний сын на другом велосипеде. Картина, увиденная мной, была свежа и удивительна. Молодая дама и лицо мужского полу (М.П.) забрались на купол башни Олафа (с обзорного периметра по ажурной лесенке), куда забирались только ремонтники и оформители. Она (дама) спустив джинсы ниже колен, под коими ничего не было (я все же рассмотрел совершенно точно), нагнувшись позировала лицу М.П., оказавшемуся фотографом. Быстро справившись с водопадом эмоций, я пихнул в бок жену и гикнул сынуле. Реакция у них была такова: первой врубилась жена и начала приветственно махать руками, потом замахал руками и сын. Добавлю, что я так же радостно поприветствовал жизнеутверждающую пару и их неординарный способ самовыражения, а может заработка. Дама заметила нас и ответствовала с большим подъёмом, штаны впрочем не одевала. Потом мы скрылись под мостом и окончания этюда не дождались. Я задумался Цивилизация это или Варварство, потом мне подсказали, что это Культура.

На сцену выходит Галкин-Пугачёв, хочет что-то сказать, но икает. Публику начинает рвать. Он уходит.
Выходит Пугачёва-Галкина.
Пугачёва-Галкина: Мой любимый Галкин-Пугачёв хотел сказа… (Публику рвет, и она убегает)
Выходит Андрей Макаревич
Андрей Макаревич: Алла хотела спе… (Публику рвет, и он убегает)
Выходит Чулпан Хаматова
Чулпан Хаматова: Андрю… (Публику рвет, и она убегает)
Выходит Борис Гребенщиков
Борис Гребенщиков: Я вам спою пес… (Публику рвет, и он убегает)
Выходит Дмитрий Быков
Дмитрий Быков: За границей жить спокойнее, но я вернусь в Россию, не сомневайтесь!… (Публику рвет, и он убегает)
На сцену выходит Маленькая девочка
Маленькая девочка: Папа просил передать, что театр закрывается, раз всех тошнит от этих недоартистов, то он их всех послал нахуй…

Занавес

Первая:

ЛУГАНСК, 8 дек — РИА Новости. Украинские силовики во время очередной попытки наступления на сватовском участке фронта в Донбассе, попали под огонь своей же артиллерии.

“Командир штурмующего подразделения практически подставил личный состав под удар украинских войск. В результате часть сил и средств противника была уничтожена, оставшиеся вернулись на исходный рубеж”, — пояснил офицер.

Вторая:

— А если на стрельбах ты неправильно даешь нам прицел? Плохо учел поправку на ветер. А?
— Ни в коем случае, — твердо сказал Гай.
— Стрелять неправильно? — изумился Максим.
— Стрелять, как приказано, — строго сказал Гай. — За эти десять минут, Мак, ты наговорил суток на пятьдесят карцера. Понимаешь?
— Нет, не понимаю… А если в бою?
— Что — в бою?
— Ты даешь неправильный прицел. А?
— Гм… — сказал Гай, который еще никогда в бою не командовал. Он вдруг вспомнил, как капрал Бахту во время разведки боем запутался в карте, загнал секцию под кинжальный огонь соседней роты, сам там остался и пол-секции уложил, а ведь мы знали, что он запутался, но никто не подумал его поправить.
Господи, сообразил вдруг Гай, да нам бы и в голову не пришло, что можно его поправить. Приказ командира — закон, и даже больше, чем закон — законы все-таки иногда обсуждаются, а приказ обсуждать нельзя, приказ обсуждать дико, вредно, просто опасно, наконец… А ведь он этого не понимает, и даже не то что не понимает — понимать тут нечего, — а просто не признает. Сколько раз уже так было: берет очевидную вещь и отвергает ее, и никак его не убедишь, и даже наоборот — сам начинаешь сомневаться, голова идет кругом, и приходишь в полное обалдение…

Стругацкие “Обитаемый остров”

Зарядить внутренние батарейки положительными эмоциями звезды собрались на новом одноименном мюзикле театральной компании «Бродвей Москва», премьера которого состоялась на днях в МДМ.

В центре сюжета — история любви молодой пары, разворачивающаяся в Ленинграде в середине 80-х.

Какому тупому жополизу пришло в голову такое название? Вы себе можете преставить театральную компанию “Тверская Нью Йорк”? Или “Невский Лос Анджелес”? Да клали те кого вы зовёте “пиндосами” свой хуй на ваши нежности.

Это, блядь, светочи русской культуры? Звёзды на внутренних батарейках? Ну охуеть! Энергайзер Кролики…

Ну и, конечно, составленные в один ряд “Бродвей-Москва-Ленинград” – это вообще пестня охуевшего от передоза ягеля акына, прущего на упряжке верблюдов по цветущей зимней тундре…

Пока вы одной рукой держите флажок “русская культура”, а другой хватаетесь за англосаксонскую  соску  батарейку, вы будете не звездами, а как бы это помягче сказать…. мягким стулом вы будете…

ВотЪ!

Жило-было одно Бобро. Оно жило на берегу маленькой сибирской речки. Летом Бобро разрабатывало грызло на окружающей природе, а зимой Бобро спало.
Однажды, когда на речке начался весенний ледоход, Бобро проснулось, потянулось и почесав грызло выглянуло из норы на природу. На природе было клёво, вылез из-под снега рыжий мох со сморщеной брусникой, на ёлке заспанная Белка бодро вытряхивала из шубы сонных ленивых блох, весело звенели льдинки в речке вертясь и сталкиваясь друг с дружкой.
Посреди этих льдинок Бобро увидело позеленевшее от старости бревно которое медленно пыло по течению.
А ничего себе такое бревно – подумало Бобро – обгрызть неровности и в основание хатки можно положить…
Бобро было деловито и не теряя времени плюхнулось в воду и поплыло к бревну… а бревно, словно догадавшись о бобровых намерениях, тотчас повернуло в бобровую сторону и поплыло быстрее.
И тут Бобро увидало что никакое это не бревно, а Крокодил, только очень посеревший от холода.
Ну и дела! – сказало само себе Бобро растерявшись. А Крокодил был уже совсем рядом, огромные его зубы стучали дробно и крошили падавшие на них льдинки. Сразу было видно что Крокодилу ООООООЧЕНЬ холодно.
– Плыви за мной, – сказало Бобро Крокодилу и саженками поплыло прямо к хатке.
– Уггггггггггу – дрожа сказал Крокодил и заработал лапами как колесный пароход.
В хатке Бобро достало из печки котелок с грибной солянкой и налило Крокодилу 200 грамм можжевеловой водки. Крокодил выпил, занюхал мокрым своим хвостом и молча принялся за горячую солянку. Некоторое время все молчали. Когда Крокодил доел, он облизал ложку, аккуратно положил ее рядом с миской, и сказал: Вкусно! – после этого Крокодил заплакал.
– Ты грейся, грейся, – сказал Бобро наливая себе и Крокодилу по 100 грамм можжевеловой и нарезая салями – потом расскажешь.
Крокодил выпил, закусил и опять заплакал.
– Еще налить? – спросило Бобро.
– Спасибо, мне уже лучше – сказал Крокодил.
– Ну, тогда выкладывай – сказало Бобро и вытянуло лапы к горячей печке.
– Понимаешь, жили мы не тужили – начал Крокодил издалека – было нам тепло и сладко в джунглях, но некоторое время назад, некоторые звери начали поговаривать, что трудно слабым в борьбе за выживание, а сильными они стать не могут потому, что жратвы у них мало. Такой, понимаешь, замкнутый круг. Зато у сильных жратвы много от того они и сильные, а значит те у кого жратвы много должны ей делиться с теми у кого мало, чтобы значит у всех жратвы было поровну. Тогда сильные малость ослабнут, а слабые малость окрепнут. И будет тогда всем вокруг вечное счастье.
– Хренасе себе у вас дикий бред по джунглям вашим летает – удивилось Бобро – Ну и что дальше-то?
– Особенно мало жратвы было у обезьян – продолжил Крокодил пережёвывая салями – мозгов у них мало, охотится они не умеют да и не хотят, жрут что от других останется. А им конечно хочется чтоб тоже чего вкусненького перепало. Ну а я значит решил их поддержать – мне как раз жирная обезьяна на обед угодила, я пол-обезьяны слопал, а пол-обезьяной, значит, с другими обезьянами поделился. А им чего-то в этом не понравилось. Я вечером когда заснул, они меня сонного из джунглей сюда забросили, в снег, лёд и холодрыгу.
– Ну а ты чего хотел – спросило Бобро – ты ж им ихнюю со-стайницу скормить хотел.
– Так у них у обезьян это ж обычное дело друг дружку жрать. Они еще и дерьмом друг в дружку кидаются…
– Ну ты полегче давай, мы тут с тобой пьём закусываем, а ты такое неаппетитное вываливаешь, давай лучше еще можжевеловки накатим, пока салями не кончилась, а то с таким хавальником как у тебя закуски ненадолго хватит – Бобро плеснуло в стаканы по 50 и нарезало еще салями.
Выпили, помолчали. Крокодил вздохнул:
– Хорошо тут у тебя, будто и нет зимы на свете…
– Ну так в чём дело, оставайся, скоро тепло будет, а летом тут вообще благодать. Плавать будешь у меня в запруде, рыбка тут вкусная водится. Да и веселее вдвоём будет.
– А что, может и взаправду остаться? – задумчиво сказал Крокодил – Только ведь проблема со мной большая – злой я.
– Да ладно – засмеялось Бобро, – ты себя в зеркало видел? Такса ты зеленая, а таксы злыми не бывают. А еще я тебе гармошку подарю. У тебя музыкальный слух-то есть?
– Думаю что есть – икнув сказал Крокодил – я в прошлом году одного слопал вместе с приёмником, так потом у меня в брюхе месяца два музыка играла, пока батарейки не сели. Останусь! Ей-же-ей останусь. А деревья грызть научишь?
– Эка тебя развезло после холодной бани – засмеялось Бобро – Научу-научу. Давай еще по полсоточки, колбаской закуси и бери, вон там, плед шерстяной да заваливайся на диван, грейся, отсыпайся.

Через полчаса в натопленной хатке, освещённой желтоватыми всполохами из приоткрытой дверки печки, было тихо, только потрескивали догорающие угли. На диване еле слышно сопел из под пледа и улыбался во сне Крокодил, наверно ему снились жаркие джунгли и что-то там было весёлое и приятное.

– Надо же, злой он – глядя на диван подумало Бобро – все мы злые когда нам холодно и голодно, а согреемся, накатим соточку под хороший закусон, да на мягкий диван под пушистый плед и оказывается что злиться-то уже и не на что…