Чей-то нынче поляки стали напоминать старую хохму. Правда сейчас у них больше шансов исчезнуть с карты мира, чем дойти до Костромы.

Форест, форест, форест; винтер, винтер, винтер; энималз, энималз, энималз…

Он зе миддл оф зе роуд стэйз Иван Сусанин.
Польская сволочь камз.
– Вань, Вань, вилл ю телл аз зе вей ту зе Москов-сити?
– Ай донт кнов, – сэйд Иван Сусанин енд вери широко смайлд.
– Ванья, ви шелл гив ю мени далларз, иф ю гайд ас то рашн партизанс!
– Ноу!
– Ванья, ви шелл гив ю мени рублз!
– Ноу!
– Ванья, ви шелл кам бэк ту аур хоум – зей сэйд.
– Ноу! – сэйд Иван Сусанин энд гайдз зем то а форест фар-фар-фар эвей.
– Ванья, ви шел килл ю нахуй, зей сэд.
– ПробАбли, пробАбли, – гордо ансверз Иван Сусанин.
Соу Иван Сусанин бикейм зе Хироу оф зе Совьет Юньон.

Понравилась картинка, не удержался…

Собрались девять саммитят планировать на осень,
Один себя не причесал и их осталось восемь.

Сидели восемь саммитят расстроены совсем
Один про пушки рассказал и их осталось семь.

Семь саммитят раскрыли пасть Россию быстро съесть,
Один решил без газа жить и их осталось шесть.

Шесть саммитят идут в кафе про санкции болтать,
Один забыл о чём шла речь и их осталось пять.

Пять саммитят пришли решать что людям делать в мире,
Один вдруг в Киев позвонил и их уже четыре.

Вот четверо из них сидят и спорят до зари,
Один достал РСЗО и их осталось три.

Собрались трое саммитят на действо боевое,
Один сказал “Мы победим” и их осталось двое.

Остались двое саммитят, сидят среди руин,
Один спросил “А где хохлы?” и он уже один.

И вот один сидит дрожит, боится даже блеять,
Но рот открыл и сразу в Ад – там встретились все девять…

Кто там неподалёку от Зели, напомните ему этот диалог…

– А вы стереотипны, – ответил генерал. – Похожи на многих других.
– Это хорошо или плохо?
– Для шпиков, наверное, хорошо, а для дипломата, видимо, плохо. Вам нужны запоминающиеся лица.
– А военным?
– Военным сейчас надо иметь сильные ноги. Чтобы вовремя сбежать.
– Вы не боитесь так говорить с незнакомым человеком?
– Так вы не знаете моего имени…
– Это очень легко установить, поскольку у вас запоминающееся лицо.
– Да? Черт, мне всегда оно казалось самым стандартным. Все равно, пока вы напишете на меня донос, пока они найдут второго свидетеля, пройдет время – все будет кончено. На скамью подсудимых нас будут сажать те, а не эти. И в первую голову вас, дипломатов.
– Вы жгли, вы уничтожали, вы убивали, а судить – нас?
– Мы выполняли приказ. Жгли СС. Мы – воевали.
– А что, изобрели особый способ: воевать – не сжигая и без жертв?
– Война так или иначе необходима. Не такая глупая, конечно. Это война дилетанта. Он решил, что воевать можно по наитию. Он один знает, что нам всем надо. Он один любит великую Германию, а мы все только и думаем, как бы ее предать большевикам и американцам.
– Прозит…
– Прозт! Государство – как люди. Им претит статика. Их душат границы. Им нужно движение – это аксиома. Движение – это война. Но если вы, проклятые дипломаты, снова напутаете, тогда вас уничтожат – всех до единого.
– Мы выполняли приказ. Мы – такие же солдаты, как вы… Солдаты фюрера.
– Бросьте вы притворяться. “Солдаты фюрера”, – передразнил он Штирлица. – Младший чин, выкравший генеральские сапоги…
– Мне страшно говорить с вами, генерал…
– Не лгите. Сейчас вся Германия говорит, как я… Или думает, во всяком случае.
– А мальчики из гитлерюгенда? Когда они идут на русские танки, они думают так же? Они умирают со словами “Хайль Гитлер”…
– Фанатизм никогда не дает окончательной победы. Фанатики могут победить – на первых порах. Они никогда не удержат победы, потому что они устанут от самих себя. Прозт!
– Прозит… Тогда отчего же вы не поднимете свою дивизию?..
– Корпус…
– Тем более. Почему же тогда вы не сдадитесь в плен вместе со своим корпусом?
– А семья? А фанатики в штабе? А трусы, которым легче драться, веря в мифическую победу, чем сесть в лагерь союзников?!
– Вы можете приказать.
– Приказывают умирать. Нет еще таких приказов – жить, сдаваясь врагу. Не научились писать.
– А если вы получите такой приказ?
– От кого? От этого неврастеника? Он тянет всех нас за собой в могилу.

================================

– Вы не верите в перспективу?
– Я верю в перспективу. В перспективу скорой гибели. Всех нас, скопом… Это не страшно, поверьте, когда все вместе. И гибель наша окажется такой сокрушительной, что память о ней будет ранить сердца многих поколений несчастных  немцев …

© Ю. Семёнов “Семнадцать мгновений весны”