Был у нас в роте старшина-каптерщик, из тех что оставались на сверхсрочную. Крепкий такой, домовитый мужичок. Всё всегда у него было в идеальном порядке, а еще у него был кот. Ну “кот” это мягко сказанно, это был “КОТИЩЕ” огромный, дворовых сибирских кровей, без балды про него можно было сказать “Кровь с молоком” ибо молоко он жрал, пожалуй, бидонами. А еще он любил свежую рыбку. Ну как рыбку, любил он сочное рыбье филе со спинки, без костей, жареное на деревенском сливочном масле. Жил котище, естественно в каптерке и спать любил тоже на свеженьком. Не раз получая свежее исподнее бельё перед баней, кальсоны там, рубахи, полотенца, подолгу мы их вытряхивали от кошачаей шерсти, а кто забывал это сделать, потом до следущей бани ходил и чесался без остановки, зато потом не забывал потрясти свежее бельё.

Но вот однажды, когда уже перед моим призывом маячил долгожданный дембель, решил наш каптерщик посетить родные сибирские пенаты. То ли там картоху пора было сажать, то ли старушка-мать в старомодном ветхом шушуне задолбалась ходить на дорогу, однако собрался он на три недели в заслуженный отпуск. Но котище с собой по поездам очень дальнего следования таскать не решился. Вызвал он маленькую группу из троих старослужащих, которым доверял, ибо застали мы, только что призванные салаги, его еще свеженьким дембелем-срочником и доводилось нам распивать вместе, вспоминая его срочку, когда мы уже до “дедов” дослужились, а он тогда еще окончательно не забурел, и попросил он нас об редкостной услуге – последить за котищем. Подробная инструкция была написанна округлым школьным почерком и лист был прикноплен к фанерному боку складского ящика на самом виду.

Инструкция сообщала, когда с пустым бидоном подойти на КПП и поменять на полный бидон молока оставленный некой деревенской дамой молоко-снабженкой, заранее вперед оплаченой на всё время отпуска. Был пункт о разморозке трески и спинки минтая из холодильника, пункты где лежат сковорода и электроплитка, а так же сколько сливочного масла должно идти на одну жарку. Там еще много было пунктов, которые за давностью лет я подзабыл и было строгое предупреждение, что при нарушении инструкции котище жрать ничего не станет и гордо отойдет. Кроме инструкций был нам оставлен от старшинских щедрот фиолетовый четвертной, на случай непредвиденных обстоятельств и такая же бумажка была обещана по возвращению если всё сделаем как было сказанно. Я так думаю что он ждал рапорта от кота о выполнении нами спецзадания.
Забегая вперед могу сообщить, что второй четвертной мы не получили.

Солдатское денежное довольствие в 1970-х составляло 3 рубля 80 копеек, а пузырь “Московской” стоил 2.87 и от него оставалась бутылка за 12 копеек. Надо понимать что 25 рублей на троих было почти равно нашей общей “зарплате” за 3 месяца или 8 поллитрам “Московской”. Едва каптерщик покинул пределы части гонец уже был послан в магазин…

На этом длинная история заканчивается, потому что три недели промчались быстро, четвертного хватило ненадолго, но зато мы хорошо поправились на дополнительном пайке из свежего молока и жаренной рыбы. Когда каптерщик вернулся из отпуска сильно соскучившись по любимому котищу, его ждала трогательная картина – на подоконнике в каптерке сидел вполне обыкновенный невыебистый котик и с аппетитом урча грыз остаток засохшего соленого огурца…

(в вольном пересказе)

В 1842 году всем российским дипломатическим представительствам строжайше было подтверждено прежнее запрещение отправлять с фельдегерями, везущими в Россию казенные депеши, какие-либо частные посылки.
Несоблюдение этого приказа берлинской миссией привело к следущему проишествию.

В октябре, когда царская семья находилась в Гатчине, произошло важное событие – сыграли свадьбу наследный принц Веймарский с принцессой Нидерландской и, по прибытии молодожёнов в Веймар, великая княгиня Мария Павловна, отправила с этим восхитительным известием нарочного к царю Николаю I.

Фельдегерь проезжая через Берлин зашел в тамошнее посольство, то ли навестить приятелей, то ли поточить лясы с тамошними барышнями, ну не суть важно. А важно то, что там его навьючили пятью объёмистыми посылками. Все посылки были официально адресованны на имя главы тогдашнего МИДа графа Нессельроде, но “по канцелярии” – то есть дип-почта, но для вскрытия непосредственно в канцелярии, без передачи графу лично.

Фельдегерь, добравшись до Петербурга, не останавливаясь нигде, сразу поехал в Гатчину, и поднимаясь по лестнице случайно встретил царя, которому сразу передал пакет от великой княгини. Царь взял пакет и походя спросил – если ли еще пакеты?
– Есть – ответил фельдегерь
– Сколько?
– Пять.
– На чьё имя?
– Графа Нессельроде.
– Давай сюда.

Фельдегерь принес пакеты. Николай Павлович лично вскрывает один пакет и охреневает – там тихо-мирно вместо дипломатических документов лежат новенькие фрак и брюки.

Оставив все пакеты у себя, царь тут же посылает того же фельдегеря пригласить к нему начальника петербургской таможни Ильина с двумя досмоторщиками. Когда таможенники прибывают в Гатчину, в присутствии царя вскрываются все остальные пакеты, в которых находят под дипломатическим ярлыком “по канцелярии” адреса близких ко двору дам: вдовы генерал-адьютанта князя Трубецкого и фрейлины Адлерберг, дочери главы почтового департамента. История умалчивает о том, что именно маходилось в тех пакетах, но я осмелюсь предположить, что были там разные дамские причиндалы, о которых публично, в те суровые времена, вслух не говорили.

По таможенным правилам того времени всё это должно было быть конфискованно и плюс провезшему штраф в 630 рублей серебром. Царь приказывает сделать всё по закону, уточняя что штраф следует взыскать с посланника в Берлине, барона Мейендорфа.

На графа Нессельроде царь тоже сильно гневается и две недели Карла Васильевича не допускают во дворец.

Кому предназначался фрак со штанами истории осталось неведомо. Второго адреса в том пакете не было, а неведомый владелец, видимо пронюхав о случившимся, решил что разумнее будет не приходить за посылочкой.

Вот такие бывали курьезы с прадедушками российской дипломатии.

Источник: “Исторические Анекдоты и Рассказы из жизни русских государей, государственных и общественных деятелей. Прошлаго и Настоящаго” М. Шевлякова. С.-Петербург. 1902

(в вольном пересказе)

Флотская терминология

Адмирал Василий Яковлевич Чичагов, после блистательных побед над шведами, был засыпан наградами императрицы. Он получил орден Андрея Первозванного, 1,388 душ крепостных, орден Св. Георгия 1 степени, еще 2,417 дош крестьян. А после заключения мира: похвальную грамоту, шпагу с алмазами и серебрянный сервиз.
Некоторое время спустя он приехал в Петербург и был приглашен во дворец. Екатерина II приняла его очень милостливо и попросила навестить её на следущий день и рассказать о своих морских походах.
Придворные хорошо знавшие Чичагова, предупредили императрицу, что старый морской волк в основном владеет русским командным и русским матерным, поэтому его по возможности в приличные дома не приглашают. Однако Екатерина настояла на своём желании пообщаться с адмиралом лично.

Ну натурально, на следущее утро во дворец является адмирал, его проводят в кабинет императрицы. Екатерина усаживает его в кресло и говорит что готова его слушать. Старый вояка, сперва очень робел, но потихонечку оживился.

Ну вы представили себе матёрого морского волка, да?

Вскоре он разгорячился в восторге от того, что его внимательно слушает сама императрица, стал махать руками и представлять решительную битву чуть ли не в лицах. Дойдя до момента когда он обратил шведский флот в бегство, адмирал полностью перешел на русский военно-морской лексикон (привет мастеру Иванову!:) и обрисовал трусов и подлецов шведов в самых ярких выражениях, собственно в тех самых, которые используют в бою, на палубах.
“Я их..! Мы их..!” – заорал адмирал …и вдруг опомнился. В ужасе грохнулся на колени перед императрицей: “Прости, матушка, виноват…”

“Ничего, ничего” – простодушно сказала Екатерина, сделав вид что ничего не произошло, – “продолжайте, Василий Яковлевич, я ваших морских терминов не разумею.”
Чичагов после этого успокоился, вскоре закончил свой рассказ и был отпущен с “чрезвычайным благоволением”.

Источник: “Исторические Анекдоты и Рассказы из жизни русских государей, государственных и общественных деятелей. Прошлаго и Настоящаго” М. Шевлякова. С.-Петербург. 1902

— Скажите, как вы относитесь к редким животным?
— Ну… я там… не знаю про редких животных, но у меня соседка по парадной — вот она редкая сука…
(с) День Радио

Конечно всех президентов и их животных мы тут перечислять не будем, а вот о самых забавных поговорим.

Начнем издалека, отдадим дань уважения памяти первого Президента, все-таки как никак, а он у нас первый и изображен на долларе номер $1.00

Джорж Вашингтон.
Никакими экзотическими животными Д. Вашингтон не увлекался, собачки, попугаи, лошади и ослик.
Из экзотики упомянем только грейхаунда Корнвалиса, которого назвали в честь Чарльза Корнвалиса 1-го Маркиза Корнвалиса, генерала Британской армии с которым у Д. Вашингтона явно не сложились дружеские отношения – в ноябре 1776 он надрал зад господину Вашингтону у форта Ли, а обидевшийся на него господин Вашингтон надрал зад господину маркизу в январе 1777 года при Ассунпинк-Крик и Принстоне.
(Гусары молчать! Не надо про лесника!)
Остальные подробности их отношений мы опустим, но то что Д. Вашингтон назвал в честь него собаку грейхаунда, лично у меня вызывает ассоциации с быстрым бегом, чем и отличается эта знаменитая порода.

Пропускаем несколько президентов со стандартными наборами собаки-кошки-лошади-попугаи и на минутку задержимся на Джоне Квинсе Адамсе.
Легенда гласит что он держал подаренного Макризом де Лафайетом аллигатора. Подтверждений этому нет, но легенда веселая – говорят что он держал этого крокодила (нет, не Гену) в ванной, в ванной комнате, в Восточном крыле Белого Дома и очень его развлекало наблюдать за посетителями не знавшими что их там ждёт и вылетавших в ужасе не справив дел за которыми шли… Ну он был не единственным политиком любившем огорошить людей сюрпризом.

Андрю Джексон – Держал боевых петухов и попугая Полли, который был весьма известен тем что отменно матерился (даже не хочу гадать от кого научился). Когда мистер Президент отбывал в края вечного блаженства, попугая пришлось с церемонии прощания удалить, потому что он громко и настойчиво знакомил присутствующих со своим репертуаром.

Мартин ван Бурен короткое время держал двух тигрят (кого-то напоминает) подареных ему Саидом бин Султаном, но Конгресс настоял на передаче тигрят в зоопарк. Не понимаю, какое было дело Конгрессу до тигрят, но результат известен.

Проскакиваем до Авраама Линкольна. Козочки, спасенная от Рождественского обеда индейка, кошки, лошади, кролик (не зануда! – обычный) и собака Файдо. О собаке надо упомянуть отдельно. Файдо жил в семье еще до того как Линкольн стал президентом. Был он вполне себе “дворянских” кровей. В семье его особенно любили сыновья Линкольна. Пёс боялся фейверков и всякого шума. Поэтому после выборов и толп народа, президент с женой решили его оставить в Спрингфилде, у друга. С псом был оставлен старый диван, на котором он любил спать и инструкции: выпускать его побегать на воле, разрешать вертеться у стола во время еды, и давать ему вкусняшки со стола.
Когда Линкольна убили, его друг привозил Файдо на похороны. Погиб пёс трагически, как и его хозяин он был убит. Алкаш Чарли Планк, обрезал какую-то палку, когда Файдо подбежал и прыгнул вперед с поднятыми передними лапами приглашая его поиграть (мои тоже так делают). Пьяный мудак ударил пса ножом, и Файдо убежал. Нашли его месяц спустя, когда его тело было обнаружено под старой церковью…
С тех пор имя Файдо для американских собак стало таким же популярным как у нас Дружок и Шарик.

Андрю Джонсон просто ми-ми-ми – у него жил мышь Фед, которого он нашел в собственной спальне. (У нас дома тоже долго жил мышь, как-нибудь расскажу про него)

Резерфорда Б. Хайса упомянем потому что у него жили первые в Америке сиамские кошки – кот Сиам и кошка Мисс Пусси (гусары, опять молчать! ну имя у кошки такое :)

Гровера Кливленда упомянем потому что у него была птичка Пересмешник и 3 таксы. Таксы, и вообще все сосискообразные животные, моя слабость, поэтому не пропустил.

Бенжамин Харрисон – держал козлика для детишек, колли, двух аллигаторов, живших в теплице Белого Дома. И еще два опоссума, умиляют их имена в честь девизов Республикансой Партии – их звали Mr. Reciprocity и Mr. Protection – “Мистер Взаимность” и “Мистер Защита”.

Вилльям МакКинли – держал мексиканского попугая по имени “Вашингтон Пост” (явно любил эту газету). Вашингтон Пост умел высвистывать “Янки-Дудл” (надеюсь свистел без мексиканского акцента).

Ну что, не устали? Тогда держитесь, мы подошли к господину Тедди Рузвельту. Тут мы застрянем надолго.

У Рузвельта жили морские свинки. По именам:
Admiral Dewey – Адмирал Джордж Дьюи – единственный имел высшее военно-морское звание за всю историю Штатов.
Bishop Doane – Уильям Кросвелл Доан – первый епископ Олбани.
Dr. Johnson – не нашел с кем связано это имя.
Father O’Grady – Монсеньёр Джон О’Грэди – доктор наук, социолог, экономист, реформатор, секретарь Национального Совета Католических Благотворительных Организаций.
Fighting Bob Evans – Боб Еванс – адмирал.
С юмором и иронией, судя по этим морским свинкам было у Рузвельта всё в порядке. Но это ещё не всё.

Курица – звали её “Baron Spreckle” в честь сахарного барона Адольфа Клауса Спреклеса.
Манчестерский терьер “Blackjack”
Попугай Eli Yale – Эли Йель – в честь Elihu Yale – купца, президента Восточно-Индийской Компании, в его честь так же назван известный всему миру Йельский университет.
Bill the Lizard – ящерка, названная в честь ящерки Билли из “Алисы в стране Чудес” Льюса Каррола.
Змея Emily Spinach – так её назвала Алиса – дочка президента, по её словам змея была зелённая как шпинат и тощая как её тётя Эмили.
Черный медведь Jonathan Edwards – названный в честь философа и теолога – позже он был передан в зоопарк Бронкса.
Был еще одни просто Jonathan – черно-белый пятнистый крыс.
Барсук Джош – которого президент подобрал в Канзасе во время железнодорожного тура.
Свинка Maude – просто свинка, о ней почти ничего неизвестно, надеюсь не сЪели.
Кролик Peter Rabbit – о нем известно только что он был “похоронен с почестями”
Bill – пятнистая (хохочушая) гиена
Сова – имя неизвестно
Одноногий петух – тоже имя до наших дней не дошло.
Ну и в кучу, собаки, кошки, лошади, пони…

Любил мистер Теодор Рузвельт живую природу и милую издёвку.

Опять перескакиваем через несколько президентов, из необычных упомянём только Уорена Хардинга державшего, кроме собак – канарейку и ручную белку Пити.

Келвин Кулидж явно был серьёзным собачником, только собак у него было десять. Жесткошёрстный фокстерьер Питер Пен стал первой официальной собакой Белого Дома.
Енот Ребекка была поймана для Дня Благодарения, уж не знаю что хотели с ней делать, но история говорит что она была спасена женой президента Грейс и Ребека вместо гибели(?) обрела собственный домик на дереве. Чуть позже президент с женой завели Ребекке пару – енота Рубена, но он, как многие мужики, не так долго прожил с дамой и вскоре свалил в неизвесном направлении, найти его не удалось.
Были у Кулиджа канарейки, ослик, гусь, кошки, рысь, два львёнка с весёлыми именами “Tax Reduction” и “Budget Bureau” – “Снижение налогов” и “Бюро Бюджета”.
Карликовый бегемотик полное имя которого было “Вильям Джонсон Гиппопатамус”.
Был и кенгуру, но не успел даже получить имя, как его отдали в зоопарк. Может слишком любил лапами махать, а кенгуру это делают со знанием дела, я думаю всякий Тайсон долетит до середины Потомака связавшись с кенгуру.
Черному мишке Бруно из Мексики и антилопе тоже не очень повезло долго тереться в Белом Доме, их быстро передали в зоопарк.
Ну и наконец были пекинские утки. Первая леди Грейс пыталась их растить в ванной комнате, но судя по всему уткам это не сильно нравилось и они довозмущались до передачи в зоопарк.

Герберта Гувера упомяну только потому что у него жил опоссум Билли, который занял освободившийся домик енотихи Ребекки. Еще было восемь собак.

У Рузвельта были только собаки, именем выделился только дог которого звали “Президент”. Наверно на кличку “Президент” резво прибегали оба, президент и дог…

Джон Ф. Кеннеди. О нем до сих пор говорят с придыханием. Для нашей истории он в общем очень так себе – собачки, кошечки, канарейки, попугаи, пони, хомячки, утки. Из интересных имен только крольчиха За За, вероятно в честь За за Гарбор, в то время она была популярна. И конечно, нельзя не упомянуть собачку Пушинку, которая была подарена Хрущевым как щенок космической путешественницы Стрелки. Действительно ли это была дочь Стрелки, или просто похожий щенок “двортерьерской” породы мы уже никогда не узнаем.

У Линдона Джонсона было несколько собак. Дворняга Юки прославилась тем что дуэтом выла с хозяином, равлекая гостей.

Джеральд Форд отметился только сиамской киской и собаками с именами “Счастливчик” и “Свобода”.

Рейган – собачки, киски, лошадки. Упоминаю только потому что он держал пса породы Фландрский Бувье, а они мне очень напоминают моих любимых черных терьеров.

Дальше совсем неинтересно, с каждым новым президентом всё меньше животных, среди них слегка выделяется только Буш-сын у которого кроме кошки и собак была длинорогая корова с милым именем Офелия.

Закроем мы этот список нынешним президентом Дональдом Трампом, у которого животных нет совсем.
Никаких…

Все знают о многовековой борьбе плоско-земельников с шаро-земельниками. Первые утверждают что Земля плоская, стоит на слонах-черепахах-китах, вторые убеждены что “Всё-таки она вертится”.

Но есть еще такая, не очень широко известная “Теория полой Земли” (Theory of a Hollow Earth). Не буду слишком далеко залезать в историю, скажу только что еще в Древнем Мире существовал подземный Аид и ему подобные места, которые находились внутри Земли.
Только краткое перечисление ученых занимавшихся этим вопросом займет много места, поэтому быстренько перепрыгнем через Декарта, Галлея, Эйлера и других и остановимся на Джоне Кливзе Симмсе-Младшем (John Cleves Symmes, Jr).

Джон был весьма интересный человек. Имя свое он получил в честь дядюшки, который помимо прочих своих высоких должностей был еще и тестем президента Харрисона. У дядюшки не было сыновей, поэтому юный Джон добавил себе к имени Jr. (младший) чтоб его не путали с дядей.
Опустим ту часть его биографии в которой он служил в армии, не очень успешно торговал, читал лекции и прочее. Мы сразу подойдем к тому моменту когда он создал собственную теорию “полой Земли” и разрабатывал её до конца своей жизни.

Он утверждал что Земля внутри полая и состоит из пяти сфер вложеных друг в друга. Ну что-то типа матрёшки. И эти сферы могут быть обитаемы.
В 1818 году, он, потратив немало денег, напечатал свою теорию в 500 экземплярах и разослал по правительствам, университетам, философским обществам и так далее. В общем везде куда сумел.

Результат был предсказуемым – как вспоминал его сын, – газеты того времени радостно издевались над создателем теории довольно долго. Джон писал в газеты письма, ездил с лекциями, защищал свою теорию как мог и пытался собрать экспедицию которая сможет доказать его правоту.
Он утверждал что проходы в эти сферы есть на полюсах Земли и нужно просто добраться до полюса чтобы попасть внутрь планеты.

Он упорно тряс правительство требуя выделить фонды на экспедицию и даже добился того, что тогдашний президент Джон Квинси Адамс согласился на финансирование, но тянул до последнего и ушел так и не дав денег. А сменивший его Андрю Джексон, закрыл вопрос ничего не дав.

В 1829 году, Джон покинул нашу грешную землю и отправился в свой неизведанный мир. Казалось бы это конец истории и теории. Однако нет.

Еще в 1820 году появляется книга анонимного автора “Symzonia: A Voyage of Discovery” – “Симзония: Экспедиция в Неведомое” (вольный перевод) – авторство которой приписывали Джону Симмсу, ну или говорили что именно его теория вдохновила неизвестного автора. В книге некий капитан Adam Seaborn (любопытно имя героя – “Адам Рожденый Морем”) отправляется к Южному Полюсу пробирается сквозь льды, находит путь вглубь Земли и открывает там местную флору и фауну и даже находит там древнюю цивилизацию.

Но этим дело не кончилось.

В 1864 году появляется роман Жюль Верна “Voyage au centre de la Terre” – “Путешествие к центру Земли” – в котором снова оживает “Теория полой Земли” – разница лишь в том что “Вход” не на полюсе, а через вулкан в Исландии, а так все как положено – флора, фауна, древняя цивилизация.

В 1912 году выходит “The Lost World” – “Затерянный Мир” Артура Конана Дойла. И хотя герои романа не спускаются вглубь Земли, а наоборот – поднимаются на плато, все остальное соответствует – флора, фауна, древняя цивилизация.

И наконец в 1915 году, русский ученый-геолог Владимир Афанасьевич Обручев пишет книгу “Плутония”, которая из-за войн и революций была опубликованна только в 1924 году. Тут уже всё по-взрослому, Арктика, Северный Полюс, путь в торосах, незаметный спуск в чрево земное, флора, фауна, древние люди, динозавры и прогулка по всем геологическим эрам до Юрского Периода…

Одна, казалось бы странная, теория дала жизнь четырем замечательным художественным книгам. А сколько книг и статей написанно о самой теории подсчитать затруднительно.

Так что спите спокойно мистер Джон Кливз Симмс-Младший, как пелось в одной старой советской песне “Ничто на Земле не проходит бесследно”…

Мне кажется что на Украине народ в правительстве всё-таки какой-то стеснючий, что это за полумеры “Слава Украине!” – “Героям Слава!”? Это отдаёт некоторой изменой ридной землице.

Надо не стесняцца, а во всю хрюкалку кричать “Хайль Поросенко!” и отзыв “Зиг Хрю-хрю!!!”

Полярные Мыши появились в период Позднего Канцерогена. Основной добычей Полярных Мышей были Мамонты. В то время Полярные Мыши были крупными животными, один Полярный Мышь запросто загрызал трех-четырех отставших от стада мамонтов и приносил добычу в нору. Норы Полярные Мыши выгрызали в Вечной Мерзлоте.

Сохранившиеся в вечной мерзлоте мамонты это заброшеные норы Полярных Мышей.

Полярные Мыши на протяжении всей истории так успешно охотились на мамонтов, что огорченые мамонты жутко стрессовали и депрессовали и поэтому не могли размножаться как прежде. В один ужасный день мамонты вымерли и Полярные Мыши встали перед дилемой питания. Выбор был либо сократить поголовье Полярных Мышей, либо сократить поголовно Полярных Мышей. Добровольцев на сокращение поголовья не было, поэтому Полярные Мыши начали сокращаться поголовно.

Процесс пошёл так быстро и зашел так далеко, что когда Полярные Мыши очухались, они уже были настолько мелкими что стали добычей Полярных Лис и Полярных Волков.

С тех пор Полярные Мыши неоднократно пытались вернуться в предыдущее состояние, но эволюция оказалась необратима из-за отсутствия мамонтов. Попытки восстановить поголовье мамонтов путём генетического клонирования не увенчались успехом из-за того что гены последних сохранившихся мамонтов до сих пор находятся в депрессивно-растроенном настроении.

А что друзья мои, не пора ли закончить всю эту бессмысленную суету..?

История эта уже давно расползлась по сети без авторства и без ссылок. Поскольку я все-таки автор этой истории, то пришла пора восстановить статус кво.
События эти происходили в 1993 году, в небольшом университетском городке в Орегоне, а написал я саму историю после ожесточеных спорах о кастрации в собаке_ру, после чего меня там благополучно забанил мудератор. Так что впервые история была написана и опубликована под запасным ником, в 2005 году в ЖЖ (http://sobaka-ru.livejournal.com/481849.html) а оттуда уже расползлась по сети. Все события в истории реальные.

Я давно собирался предать гласности историю которую следует назвать

История Спасенья Собачьих Яиц

Не помню какая нелегкая занесла меня в шелтер в тот день. Но я туда зашел и прошел вдоль клеток. Вообще в шелтеры я не захожу НИКОГДА, потому что невыносимо сознавать, что ты смотришь на обреченых и ничего не можешь сделать. За несколько лет до того ушла из жизни моя любимая пся и тоска уже немного перегорела. Я бы вышел тогда из шелтера никого не взяв. Я не собирался никого брать!
Он стоял у решетки молча. Вокруг заливались лаем без вины виноватые обитатели этого собачьего дома скорби. Он стоял молча, набычив свою лохматую морду и исподлобья глядя своими желтыми вольчьими глазами.
Мужик, работник шелтера, вздохнул и тихо сказал у меня за спиной:
– Жаль псину, последние несколько часов живет…
– Почему? – автоматически откликнулся я на провокацию, даже не подумав как много людей уже попались на эту удочку и как много бесценных собачьих жизней спасла эта немудренная хитрость.
– Ну сейчас 11, – равнодушно сказал мужик, взглянув на часы – их обычно усыпляют после обеда, сегодня его очередь, кормить уже не буду, незачем…
Пес смотрел молча. Казалось он все понимал. Он не просился ко мне, не скулил, не лаял. Он вел себя достойно. Он выглядел как серьезный взрослый мужик, прошедший огонь воду и медные трубы, невинно осужденный, понимающий, что у него нет ни малейшего шанса оправдаться и спастись и готовый молча и спокойно встретить неизбежное. Он внушал уважение.
– Вывести его наружу? Хочешь на него посмотреть? – спросил мужик разворачивая жвачку. Казалось ему вообще все до фени и я, и собаки, и его работа…
– Ну выведи – сказал я, тоже довольно равнодушно.
На прогулочной площадке 10х10 метров, огороженной высокой сеткой пес вел себя так же равнодушно. Подошел к миске с водой, обнюхал, лакнул пару раз. Брошеную игрушку проводил взглядом и отвернулся. Подошел к столбику забора, задрал лапу и, казалось не справил нужду, а высказал свое отношение к этому месту. Смерил нас взглядом, отвернулся, лег на вытоптанную траву к нам хвостом, положил морду на лапы и затих, наслаждаясь теплым весенним солнцем.
Я подошел, присел на корточки, погладил его теплую шерстяную спину. Пес повернул морду ко мне, в глазах виднелось похожее на «ну что поделаешь старина, у тебя своя жизнь, у меня моя, а от судьбы не уйдешь»
– Даааа, – сказал у меня за спиной мужик, – хороший пес, даже жалко будет усыплять. Но, никто не хочет его брать, крупный он. Вот мелких хорошо разбирают, а больших почти никогда не берут. Трусоват народ.
Это был вызов. Я резко обернулся и не поднимаясь посмотрел на мужика, мне показалось что он ухмыльнулся. И непросто ухмыльнулся, а я бы сказал, презрительно ухмыльнулся и отвел взгляд.
– Мне надо подумать, – сказал я поднимаясь, хотя в глубине души сознавал, что решение я принял еще там, внутри, когда мы стояли у клетки.
– Естесственно, что надо подумать, – согласился мужик, – неподумавши оно не с руки как то. Да и времени у тебя достаточно – он посмотрел на часы – часа, я думаю, два-три…
Это он уже начал на меня давить. «Хрен тебе!» – подумал я, – «Я и сам знаю что и как делать»
– Ну я пойду запру его – сказал мужик. Я кивнул и они ушли в шелтер, а я побрел к офису.

Знаете, это очень сильно давит на психику, когда ты идешь под весенним солнышком и знаешь, что вот этот, лохматый, симпатичный зверь, виноватый лишь том, что его бросили на произвол судьбы, должен уснуть навсегда через несколько часов. А ты будешь жить и думать, что его жизнь была в твоих руках. Ты не думаешь о том, что множество таких жизней ежеминутно висят на волоске и не только собачьи, но и…
Да, а еще дурацкое тщеславие, ощутить себя всесильным настолько, что ты легким движеием становишься настолько всесилен, что можешь решать чью то судьбу на уровне жизни и смерти. Пусть даже такую небольшую лохматую судьбу с желтыми волчьими глазами…
Брр… вспоминая тот день мне становится так стыдно за те глупые мысли, что я готов себе тогдашнему дать в морду.
Пока я дошел до офиса, я успел передумать целую кучу всяких дум. В том числе и думу о том, где мне держать пса. Я в то время снимал крохотную квартирку с одной спальней и довольно вместительную мастерскую, где я дополнительно выстроил антресоли, используя пространство данное высоченными потолками. На разрешение держать пса в квартире я даже не расчитывал, но владелец здания где помещалась моя мастерская, был мужик нормальный, умный, богатый и абсолютно не наглый и не сволочной. В офисе я заявил, что хочу пса забрать, но для этого мне надо разрешение лендлорда. Офисная дама посовещалась с шелтерным мужичком и они отсрочили казнь на три дня, если я подпишу бумажки, что я хочу его забрать, а если не заберу, то готов оплатить его кормежку за эти 3 дня из расчета, кажется 3-5 долларов в сутки, нечто вроде протокола о намерениях, кои были популярны в самом начале российского капитализма. Сумма была небольшая, так что я подмахнул не глядя и забрав свой экземпляр поехал в себе в мастерскую делать звонки. Мобильников тогда еще не было. Лендлорду я дозвонился сразу. Как я и ожидал, он сказал: «нет проблем, насрет на паркинге, сам будешь убирать», на что я естественно ответил: «нет проблем» и мы попрощались. Я заварил кофейку и сел выкурить сигаретку и почитать бумажки. Бумажки были скучные, в них витиеватыми юридическими словами перечислялось, что дают псу в приданное, всякие поводки-ошейники из дрянной тряпки по цене кожаных с тиснением ручной работы (не жалко, эти деньги на содержание оставшихся там собак идут), ответственность за регистрацию в каунти, прививки, кастрация…
БАБАХ!!! – громко щелкнули мои ленивые мозги. Я вспомнил этого мужественного пса, с волчьим взглядом и философским характером. Нет, это было невозможно! Представить себе этого кобеля с почикаными яйцами я не мог. Я хотел взять нормального, сильного кобеля, а не котоевнуха жиреющего от скуки.
Я позвонил в шелтер. Автоответчик мне сообщил, что для публики контора работает только до обеда, а после обеда занимается своими, внутреними конторскими делами. «Ага» подумал я, «усыпляют и яйца режут, гады». Но делать было нечего. Пришлось ждать.
На следущий день, я был в шелтере уже в 9 утра, к открытию. Лучше б я этого не делал. Передо мной уже стояла очередь человек на 15, с собаками и кошками, которых привезли либо сдать к чертям с рук долой, либо на яйцерезку.
Да простят меня представительницы прекрасного пола, которых я ни в коем разе не хочу ничем обидеть, но мой опыт полученый на протяжении всей этой истории, говорит, что обычно с легкостью небывалой, кастрируют своих питомцев именно дамы. Наверно потому, что не очень понимают психологические последствия… Впрочем я отвлекся.
Часа через полтора ожидания в мяукающе-гавкающей очереди, я добрался до окошечка и тыкнув пальцем в обведеное в контракте место, спросил что же это значит. В ответ мне палцем ткнули в большой плакат «Правила усыновления и удочерения лающих и мяукающих» в котором было довольно крупными буквами написанно про обязательную кастрацию и стерилизацию всех выходящих из шелтера животин.
– Да что вы переживаете, – сказала дама, – из 80 долларов которые вы платите за адаптацию, на кастрацию идет всего 27.
– Да я заплачу все 80, – сказал я, – просто не надо его кастрировать, а деньги меня мало волнуют.
– Вы не поняли, кастрация обязательна. Это местный городской закон. – Дама была вполне благожелательно настроена и пыталась мне внушить, что это не ее личная прихоть.
– А в каких случаях вы можете сделать исключение из этого правила? – все еще надеясь, спросил я.
– Ни в каких при адаптации. Мы не делаем эту операцию только если животное переводится в другой шелтер.
– Ага, спасибо. Намек понял. – сказал я и уточнил, – У меня есть еще 3 дня, да?
– Да, два с половиной, – уточнила она.

Примчавшись в мастерскую я сел на телефон. Я обзвонил всех своих знакомых и нашел человека у которого была знакомая, сестра которой работала в конторе снабжающей шелтеры поломойными средствами… ну или что-то подобное… Спустя два часа, промчавшись через цепочку из 12 человек, я уже убеждал некую Нэнси из шелтера соседнего городка перевести пса к себе в шелтер, откуда я его благополучно заберу через 5 минут после его приезда, заплатив им за все труды и заботы.
– Да, да, – соглашалась Нэнси, – конечно, это сложно, но мы это сделаем для вас, Билл так хорошо о вас отзывался… Но скажите, а почему вы идете таким сложным путем? Вам очень далеко ехать в тот шелтер? Вы живете рядом с нами?
– Нет, Нэнси, до вас мне ехать полтора часа, а до них 10 минут, но они обязательно должны кастрировать собаку, а вы мне ее отдадите без кастрации…
В трубке воцарилось долгое молчание.
– Алло? – нерешительно сказал я.
– Хм… мда… знаете, а ведь мы не можем вам отдать собаку без кастрации – как можно мягче сказала Нэнси
– Но почему!!!? – я уже ревел как бешеный бегемот не сдерживаясь.
– Потому что это местный закон и мы не можем его нарушить.
Все было кончено. Впрочем не все. Если закон принят городом, значит есть некий чиновник, который за этим взирает, который (мои совковые атавизмы угодливо подсказывали привычный выход) возможно возьмет взятку, или, если удастся найти на него личный выход, сделает одолжение, за одолжение. Какое одолжение я, в то время полунищий эмигрант, могу сделать чиновнику американской мэрии я даже не думал.
Да не обвинит меня мой любезный читатель в неуемной фантазии и вранье – я нашел человека, который лично зная этого чиновника, созвонился с ним, дал мне самые лучше рекомендации, хотя 5 минут назад впервые обо мне услышал, и договорился, что тот встретится со мной на следущий день, в мэрии, но неофициально! Сейчас, прожив уже столько лет в Америке, я понимаю, что совершил тогда нечто невообразимое, но тогда мне все казалось хоть и трудным, но вполне закономерным. Не зря говорят «глаза боятся, а руки делают».
Я плохо спал ночью. Я вскочил рано утром. Я уговорил пойти со мной приятельницу, которая владела английским не в пример лучше меня. Я привел себя в достойный вид. Я ржал в ванной причесываясь перед зеркалом при мысли какой нервотрепки мне стоят собачьи яйца. Я заехал за приятельницей. Я был у мэрии за 15 минут до. Запарковал машину. Мы вошли в мэрию. В назначенное время в лобби спустился очень крупный, очень представительный негр, средних лет, в хорошем костюме. Он с нами поздоровался, предложил сесть и мы говорили почти час. Он объяснил, что кастрация снимает агрессию с собак, тем самым предотвращая покусы. Что кастрированные собаки практически никогда не убегают от хозяев. Что кастрация сдерживает размножение собак. Что кастрированные животные добрее и ласковее, лучше кушают, сладче спят, послушнее и добрее. Я слушал и понимал, что пробить эту дубовую стену я не могу. Для них для всех собака это гипотетическое животное, даже где то плюшевое и неживое, а не то что вижу я – этот тоскливый волчий взгляд загнаного в смертельный угол зверя. Приятельница моя, которой я долго и сумбурно накануне рассказывал о собаке и моих терзаниях, молча его слушала и перебирала пальцами подол юбки, пока он не сказал:
– Все, абсолютно все, владельцы кастрированых кобелей очень довольны, что сделали своим питомцам эту маленькую, полезную и недорогую операцию.
На этих словах, она опустила подол и тихо, но твердо сказала:
– Давай сейчас позвоним твоей жене и спросим ее, хочет ли она, чтобы ты стал добрее и ласковее, не отходил далеко от дома, хорошо кушал и сладко спал, стал неагрессивным и послушным. И если ей все это по душе, то я сама, из своего кармана, заплачу за то, чтоб тебе сделали эту маленькую, полезную и недорогую операцию.
Друзья мои, он просто окаменел. На скулах у него вздулись желваки и застыли. Глаза сузились в щелочки. Он молча протянул мне тоненькую полиэтиленовую папочку с несколькими бумажками, встал и ушел. Он уходил так, словно в него воткнули палку от швабры, во весь его рост.
Все было кончено, все было потерянно и я должен был сделать ужасный выбор между смертью и кастрацией. Мужики меня поймут.
Я приехал к себе, выпил водки, хотя день был в разгаре. Голова была совсем пустая и звонкая. Завтра в это время я должен был приехать в шелтер и сказать одно из двух «режьте» или «усыпляйте».
Зазвонил телефон. Мне звонил человек через которого я вышел на мэрию.
– Слушай, что у тебя получилось с Дэрриэлом?
– Да ничего особенного. А что?
– Он нашел меня через N*, попросил передать тебе его глубокие извинения и еще он попросил тебе сказать слово «вайсектомия». Ты мне объяснишь что произошло?
– Извини, я сам не знаю. Кажется я его сильно обидел, но не пойму почему он извиняется. А что такое вайсектомия?
– Ну это когда мужики перевязывают себе семенные канатики, чтобы не было детей.
– Спасибо.
– Окей, пока, сообщи, как там дело кончится.
Я положил трубку и рассеянно стал листать бумажки которые получил в мэрии. Это была копия местного закона о кастрации. Закон гласил следующее: «для ограничения размножения домашних животных, все животные отдаваемые шелтерами на адаптацию должны быть кастрированны или стерилизованны». В моей голове прозвучало «чтобы не было детей», а потом я вспомнил слово «вайсектомия». Я схватился за телефон, набрал номер самого большого ветеринарного объявления из телефонной книги.
– Вы делаете вайсектомию собакам?
– Вайсектомию? – голос звучал ошарашено – подождите, я должна спросить врача.
Она исчезла надолго. Я сидел, курил, слушал омерзительную «кантри мьюзик» в трубке и ждал. И дождался.
– Алло? Вы еще ждете?
– Жду…
– Док сказал, что да, мы делаем вайсектомию, но в отличие от людей мы не перевязываем, а перерезаем семенные канатики, так что операция необратима. Вы никогда больше не сможете вязать вашего кобеля.
– Но это не имеет таких результатов как кастрация?
– О, нет, вы можете не волноваться, тостестерон будет, не будет только спермы. На психику и поведение это совсем не влияет. Хотите назначить время операции? Это будет стоит 360 долларов, приводите собаку утром, забираете на следущий день днем.
– Спасибо. Я обдумаю и посмотрю когда у меня свободное время…

Я бросил трубку. Я ликовал. Я был на седьмом небе от счастья. Я дозвонился до шелтера, я прочитал им закон, я рассказал им про вайсектомию. Они опупели, но формально ничего не могли возразить – закон не нарушался – вайсектомия ограничивала размножение до нуля. Дама из шелтера мне перезвонила через полчаса и сказала, что они переговорили со своим ветеринаром и тот сказал что операция очень простая, что он ее сделает прямо там, сегодня же вечером. Завтра я могу днем забрать пса и обойдется мне это дороже всего на 30 долларов.

Ну что я вам могу сказать. Когда я забирал Грэя, да, я назвал его Грэй, за серую шкуру и алые паруса веры и надежды (сентиментально? зато правда!) посмотреть на меня вышел весь офис. Мужик который вывел мне пса, долго жал мне руку и говорил «вау, нет, парень, ничего не могу сказать, ты просто вау!».
Выходя с Грэем на улицу я услышал как чей то голос сказал:
– Если б ты работал, как этот парень боролся за собачьи яйца…

Окончания фразы я уже не услышал, мы с Грэем вышли на свободу…

Посвещается Д. Паташинскому

Шел тихою ночью по полю Поэт
Над ним разливался неведомый свет,
часалась стихою шальная рука
за дальней горою гремела скака.
Он шел и качался и плакал навзрыд,
вдруг слышит как будто плетень говорит.
Как будто речащий огонь из куста
его охватили и страх и тоска.
На жервенник тот навалился Поэт
в предчуствии славы, фанфаров и бед.

– Кто ты – он шепнул нагибаясь к плетню
– тебя я не знаю, но нежно люблю,
несмазаной осью зеленых шатун
поскрипом луною обдернутых струн,
кафтанью шитою, литой колесой
чеканью крутою поэзьей строкой,
беззучной топотью, скакой по утру,
арбузой зубовью впихнутой внутру,
дубовью лесной, полевою колось…

– Здорово, Давид! – тихо хрюкнул порось…
Послышался тихий хрю-хрю от плетня
– Счастливой скаки, и веселого дня…